Дороги судьбы
Глава первая
Ночь опускалась на засыпающий город на удивление медленно, не спеша. Или, Антошке так казалось в этот раз, потому что уснуть ему никак не удавалось. В животе урчало от голода, но пойти на кухню что-нибудь перекусить он не мог. Женщина, которую теперь он был обязан называть своей мамой, запрещала выходить из комнаты, как только прозвучит приказ о том, что пора в постель. Кушать по вечерам тоже было нельзя. Все, что получал мальчик в течение дня – стакан молока и пару печенюшек утром, тарелку супа с тоненьким кусочком хлеба в обед и бутерброд с маслом на полдник.
О том, чтобы просить добавки или еду в не отведенное для этого время нельзя, Антон усвоил с первых дней пребывания в этом доме. Даже для того, чтобы попить воды, следовало спрашивать разрешения, называя чужую тетеньку мамой, а небритого мужчину, густо пахнущего неприятным для детского обоняния парфюмом, отцом.
Но мальчик не мог переступить через себя и поэтому предпочитал обходиться без еды и воды, лишь бы только лишний раз не получить подзатыльник за то, что снова не назвал их так, как требовалось.
Ему было всего шесть, но он отлично помнил свою родную мать, которая исчезла однажды, оставив их с отцом в пустой квартире, а вскоре после этого исчез и отец, и мальчик оказался в детском доме, где было много таких же одиноких как он, и все они мечтали вернуться в теплый уютный дом, обнять родителей и больше никогда их не терять.
Антошка не знал, почему его мама и папа потерялись, и винил себя, что не всегда он был послушным сыном.
А одним дождливым унылым днем воспитательница тетя Аня, с улыбкой сообщила, что за ним пришли родители.
Счастью мальчика не было границ. Он бросил на пол игрушку и со всех ног помчался к двери, но застыл на пороге, увидев совершенно чужих, неприятных людей, протягивающих к нему чужие руки и улыбающихся как-то не естественно, как показалось его детскому сознанию.
- Ну что ты, Тошенька, - нежно погладила по голове тетя Аня, - это твои новые родители, ты будешь с ними жить, иди, обними маму с папой…
Но Антон рванул обратно в комнату и, забившись в угол, разрыдался, впервые за все проведенное в этом заведении время. Он всегда был уверен, что его мама с папой найдутся, все будет как прежде, он вернется к своим любимым игрушкам, и снова будет счастлив как прежде, но теперь, когда родителей ему подменили, он понял, что как раньше уже ничего не будет, что все мечты разбились на осколки… И его маленькое сердечко колотилось так сильно, что казалось, выскочит наружу. Мальчик испугавшись, прижал к груди ладонь.
Тетя Аня подошла и присела рядом.
- Малыш, ну не грусти, тебе там будет лучше… - попыталась она успокоить не на шутку разочарованного мальчика, - родители купят тебе много игрушек, будут играть с тобой, вы все вместе будете ходить в парк, кататься на каруселях. Ты любишь карусели?
Антошка улыбнулся, вспомнив, как катался со своим отцом на колесе обозрения, на лебедях, потом они плавали на лодке по небольшому озерцу, потом ели мороженое в кафе под большим деревом и как он весело рассказывал об этом матери, когда, вернувшись домой, все вместе обедали на кухне и ели вкусный торт.
Вспомнив домашний уют и родные запахи, Антошка посмотрел на женщину и тихо прошептал:
- Почему моих родителей подменили?
Она молча вздохнула и прижала его к себе, пытаясь скрыть от него подступившие слезы:
- Так бывает, малыш, ты потом все поймешь… А теперь тебе пора идти, тебя очень ждут…
Она проводила мальчика к новым родителям и попросила подождать, а спустя пару минут вернулась с зайчонком в руках:
- Это твоя игрушка, возьми, - протянула она пушистого зверька Антону и перед глазами у него всплыли яркие воспоминания о том, как мама вернулась однажды с этим самым зайчонком, как мальчик радовался подарку и слезы снова попытались вырваться наружу, но он тут же вспомнил строгие слова отца о том, что мужчины не плачут и глубоко вдохнув, как учил отец справляться с такой ситуацией, зашагал к выходу.
Его детское сердечко билось настолько необычно, что Антошке становилось страшно, и он временами придерживал грудь рукой и старался вдохнуть поглубже, а новые родители переглядывались и шептали что-то друг другу на ухо.
Войдя в чужую квартиру, где пахло совсем по-другому, Антошка остановился на пороге, прижимая к себе зайчонка и понурив голову, насупился, глядя в пол.
- Разувайся и проходи, - услышал он неожиданно женский голос и невольно вздрогнул.
Послушно сняв ботинки, мальчик сделал шаг вперед, остановился и вопросительно взглянул на тетю с короткими оранжевыми завитушками на голове. Он не знал, куда ему нужно идти. В квартире, где он жил с родителями, было все совсем по-другому. Одна дверь, из прихожей направо, вела в большую комнату, где они всей семьей собирались по вечерам. Родители смотрели телевизор, а Антошка играл на огромном мягком ковре. А когда к ним в гости приходили мамины подруги или папины друзья, они закрывались в этой комнате, а Антошку отправляли в детскую, дверь в которую была напротив кухни. Первая дверь налево вела из прихожей в спальню родителей, а прямо находилась дверь в санузел.
Здесь же все было непонятно, непривычно и... неуютно.
- Ступай в свою комнату, - снова услышал он тот же голос и перевел взгляд на дверь, на которую женщина указала рукой.
Антошка опустил голову и покорно отправился в свою новую комнату, а войдя в нее, остановился за порогом и долго не решался пройти дальше.
Это помещение ему совсем не нравилось. Мрачные стены, темные шторы, маленький диванчик и стол. Из игрушек он увидел мячик на полу и небольшого лохматого медвежонка с оторванной лапой.
Малыш прижал к груди своего любимого зайчика и медленно поплелся к дивану, услышав снова голос той, которую теперь все называли его мамой…
Так началась у Антона новая жизнь, полная отчаянья, несбыточных надежд и страха…
Тетя с дядей постоянно были недовольны поведением мальчика. То он не правильно повесил полотенце, то не ровно тапочки поставил у кровати, то уронил крошку на пол во время обеда… И укрывается он одеялом не правильно, и не той рукой ложку держит. Но ему удобнее было пользоваться столовыми предметами в левой руке, что поделать. Его мама всегда говорила, что это его особенность, ничего страшного… А здесь его постоянно ругали за это и заставляли брать ложку в правую руку. Мальчик итак был напуган, а после властных приказов и вовсе ронял ложку на пол и тут же его выставляли из-за стола в наказание:
- Остался без обеда, молодец! – злобно говорила женщина и указывала рукой на дверь, - скройся в своей комнате, пока не позову.
Ничего кроме наставлений и замечаний Антон в этом доме не слышал. Никто ни разу не похвалил его за то, что он вел себя спокойно, никому не мешал, вытирал пыль со стола в своей комнате, бережно убирал медвежонка после того, как поиграл с ним и каждый раз с заботой гладил его оторванную лапку и шептал: «Заживет твоя лапка, срастется, организм то молоденький»… Так говорил ему мама, когда незадолго до её исчезновения, Антон упал с качели во дворе и вывихнул руку. Врачи наложили ему повязку из бинтов, а мать нежно сказала испуганному сыну: «Заживет, не бойся, организм молоденький, быстро справится!»
Комментариев 0