Опоздание ценою счастья

Город погружался в сумерки. В воздухе витал тонкий запах черемухи, доносившийся с пустыря рядом с домом. Алевтина сидела у стола, помешивая в чашке чай. На сердце у нее было неспокойно. Сегодня ее единственный сын, Дима, праздновал с одногруппниками окончание института. Как же мать им гордилась! Сколько ночей она не спала, молясь, чтобы у него всё получилось, чтобы он стал человеком, которого можно уважать. И вот, это время настало.

Алевтина подняла взгляд на старые фото на полке. На одном из них Дима был еще маленьким мальчиком. Смотрел прямо в объектив, улыбаясь беззаботно, его лицо освещал солнечный свет, а на руках у него сидела черная кошка с белой грудкой. На другом снимке они были всей семьей: она, покойный муж Никита и Дима - в своем первом школьном костюме, с широко распахнутыми глазами, полными интереса к жизни. Как же они были счастливы! Тогда Диме шел восьмой год, а через несколько месяцев их мир рухнул, когда Никита погиб в аварии. Воспоминания о той ночи были по-прежнему ясными, как вчерашний день: неожиданный звонок, слова, которые она никогда не забудет. Но Алевтина, несмотря на всю боль, собрала силы и растила сына одна, без помощи и жалоб.

Теперь Дмитрий был взрослым, самостоятельным и, по её мнению, готовым к серьезным решениям в жизни. Она не могла нарадоваться тому, каким хорошим парнем он вырос. Умный, трудолюбивый, с большими планами на будущее. Ещё в детстве он говорил, что купит ей дачу, когда вырастет. «Вот окончу институт, открою своё дело, и поедешь ты, мама, отдыхать на свою дачу!» — говорил он ей не раз с искренней улыбкой на лице. Алевтина верила ему. Она знала, что её мальчик сдержит слово.

— Мам, я дома! — раздался голос Димы из прихожей. Алевтина быстро поднялась из-за стола и вышла в коридор встретить сына. Высокий, статный, он уже больше не был тем мальчиком со старого фото. Теперь перед ней стоял взрослый мужчина с уверенными движениями и твердым взглядом.

— Привет, сынок, — с улыбкой сказала она и потянулась к нему, обнимая. — Ну что, как отметили?

Дима улыбнулся, но в его взгляде было что-то неуловимое, что заставило Алевтину насторожиться.

— Мам, я женюсь! — Сказал Дима, глядя на неё с необычайной серьезностью.

— Женишься? Ой, ну наконец-то, сынок! — радостно воскликнула мать, сев напротив него на диван. — Я так счастлива! Наташа чудесная девочка, я всегда знала, что вы с ней созданы друг для друга.

Наташа - девочка из соседнего подъезда, с которой Дима дружил с детства. Алевтине всегда казалось, что Диму с Наташей ждет будущее вместе. Как же они подходили друг другу! Оба спокойные, скромные, добрые. Алевтина помнила, как мальчишки дразнили Наташу на улице, а Дима заступался за неё, невзирая на свой малый возраст. Наташа, в свою очередь, всегда была рядом: помогала с уроками, когда Дима болел, часто приходила к ним в гости, чтобы просто поговорить или помочь по хозяйству, угощала пирогами, которые пекла вместе с мамой. Алевтина давно мечтала о том, что однажды ребята поженятся.

Дима на мгновение замер, словно не понял, о чем идёт речь. Его брови слегка нахмурились.

— Мам, подожди, — тихо произнёс он. — Причем здесь Наташа? Я не на Наташе женюсь.

Алевтина внезапно почувствовала, как что-то холодное скользнуло по её спине. Она не сразу осознала, что он сказал, и переспросила:

— Как это… не на Наташе?

— Я познакомился с другой девушкой, — продолжил Дима, стараясь говорить спокойно. — Ее зовут Тася. Я увидел ее в ресторане, где отмечали выпускной. Она официантка.

Алевтина замерла. В её голове будто взорвался рой невыносимых мыслей. Ее сын собрался жениться на какой-то официантке, с которой знаком первый день? Она попыталась унять дрожь в руках, но это оказалось невозможно. Сердце заколотилось так сильно, что даже дышать получалось с трудом.

— Дима, что ты такое говоришь? Ты же её не знаешь совсем!

— Знаю, мам. Мы говорили весь вечер. Она мне понравилась. Я понимаю, что это неожиданно, но она – моя вторая половинка.

Алевтина не могла поверить своим ушам. Её руки начали нервно теребить край передника. Сердце будто остановилось на мгновение, а потом снова забилось — медленно, гулко, как тяжелый молоток.

— Сынок… — мать пристально смотрела на него, а в ее глазах было столько боли, что Дима на миг отвел взгляд. — Ты ведь Наташу знаешь всю жизнь. Она всегда была рядом. А эта… Тася… кто она? Что ты о ней можешь знать?

— Мам, я люблю её, — тихо сказал он, но уверенность в его голосе была непоколебима.

Эти слова пронзили Алевтину, словно нож. Она почувствовала, как слезы подступили к краешкам глаз, но она не могла позволить себе плакать. Не сейчас.

— Ты ведь ничего о ней не знаешь, — прошептала она снова, теперь почти умоляя. — Не разрушай свою жизнь. Подумай, что ты делаешь…

Дима резко поднялся, его лицо вдруг стало напряжённым. Он не хотел спорить с матерью, но чувствовал, что она его не понимает.

— Мама, я всё решил, — сказал он твердо. — Я люблю её, и я женюсь на Тасе.

Алевтина хотела что-то сказать, но не могла найти слов. Тишина заполнила комнату. Лишь тиканье старинных часов на стене нарушало мёртвую тишину. Она медленно встала с дивана и, не сказав больше ни слова, направилась к шкафчику, где стояли лекарства, открыла его дрожащими руками и достала маленькую бутылочку с сердечными каплями. Её сердце стучало глухо, словно погружённое в тяжёлый туман боли и недоумения. Как так вышло? Как её золотой, умный, рассудительный сын мог связаться с какой-то девицей, которую знает всего лишь несколько часов? На секунду ей показалось, что это просто дурной сон, что она сейчас проснётся, и всё снова будет как прежде: Дима, Наташа, уютные вечера в их квартире, где царила любовь и спокойствие. Но нет, это была реальность, и от неё не сбежишь.

Дни мчались, как в водовороте. Дима не отступал от своего решения. Они с Таей расписались в местном ЗАГСе через несколько недель. Свадьбы, как таковой, не было. Просто подписали документы, сделали несколько фотографий, и на этом всё закончилось. Алевтина молча наблюдала за этим, не в силах ничего изменить. Она чувствовала себя как пассажир на корабле, который идёт ко дну, и ничего не может с этим поделать.

Таисия переехала к ним в квартиру. Сначала это казалось странным и неуютным. Девушка, которую Алевтина почти не знала, теперь ходила по их дому, пользовалась её вещами, готовила на её кухне. Тася оказалась довольно приятной на вид: миниатюрная, с длинными тёмными волосами и большими глазами цвета летней травы. Но Алевтину что-то тревожило. Было в ней что-то, что заставляло женщину насторожиться, хотя она и не могла понять, что именно.

В первое время Дима старался, как мог. Он работал допоздна, брал подработки, чтобы обеспечить Тасю всем, что ей хотелось. О мечтах про собственный бизнес и дачу для матери пришлось забыть. Каждая заработанная копейка шла на Тасю — её наряды, косметику, рестораны, куда она любила ходить, и прочие радости. Алевтина только молча вздыхала.

Тася же, поначалу довольная и счастливая, начала проявлять недовольство. Ей стало скучно дома, без работы, хотя уволилась по собственной инициативе. Она жаловалась на то, что жизнь проходит мимо, что ей неинтересно сидеть в четырёх стенах и ждать, когда Дима вернётся с работы. Она требовала больше внимания, больше развлечений, но Дима был слишком занят.

Однажды вечером, спустя полгода после регистрации, когда Алевтина сидела на кухне, дверь их квартиры с силой распахнулась. Тася ворвалась внутрь, как буря, её глаза сверкали лихорадочно.

— Всё, я ухожу, — громко сказала она. Алевтина вышла в коридор, настороженно наблюдая за происходящим. — Я встретила другого, Дима, давно. И теперь я уезжаю с ним.

Дима, который только что вернулся с работы и ещё не успел снять куртку, замер на месте. Его глаза буквально поползли наверх от удивления, затем на лице промелькнуло нечто вроде паники.

— Что? Как? — еле слышно произнёс он, не веря собственным ушам.

— Ты слышал, — раздражённо ответила Тася, скрестив руки на груди. — Я встретила другого. Я уезжаю с ним. Мне надоело сидеть здесь и быть твоей женой-домохозяйкой. Я хочу жить, а не существовать. Ты совсем не уделял мне внимания!

— Тася, что это значит? Я старался обеспечить все твои потребности, не ты ли требовала больше и больше? На внимание и времени не оставалось.

— Не люблю я тебя, Дима, — резко отрезала она. — Мне нужны были не только деньги, но и комфорт, и теперь я нашла то, чего действительно хочу. Прощай.

Алевтина тихо наблюдала за сыном в течение следующих недель. Он погрузился в себя, отгородился ото всех. Прежний Дима, её энергичный и жизнерадостный сын, будто исчез. Он перестал улыбаться, разговаривать. После работы приходил домой и закрывался в своей комнате. Он даже перестал выходить на улицу, чтобы вечером пройтись или встретиться с друзьями.

Единственное, что немного вытаскивало его из этого состояния, были редкие визиты Наташи. Она приходила к нему по просьбе его матери, Алевтины, которая волновалась за сына и не знала, как ему помочь. Наташа никогда не лезла к нему с расспросами, не давила, не пыталась навязать своё мнение. Она просто была рядом.

— Дим, я принесла тебе твои любимые пирожки, — тихо говорила она, заходя в его комнату. — Помнишь, как мы раньше ели их на лавочке в парке? Давай сходим туда, посидим немного.

Сначала он молчал в ответ, только кивал и вежливо брал из её рук принесённое угощение. Но постепенно, от её тепла он начал оттаивать. Её присутствие словно растапливало лёд, который сковал его после ухода Таси.

Прошло еще несколько месяцев, и однажды Дима, сидя за столом на кухне с матерью, сказал:

— Знаешь, мам, я зря не женился на Наташе, она была бы замечательной женой.

Алевтина подняла на него глаза, полные удивления, но тут же смягчилась, видя, что он, наконец, начал размышлять здраво.

— Я уверен, — продолжил он, впервые за долгое время показывая решимость. — Ещё можно всё исправить. Я подал заявление на развод с Тасей и хочу начать всё заново с Наташей.

Алевтина вздохнула с облегчением, но в глубине души у неё всё ещё оставалась тень тревоги. Она знала, что жизнь редко бывает так проста, как хотелось бы.

Прошло несколько дней после этого разговора. Дима чувствовал себя более уверенным, чем когда-либо. Он был готов к новому этапу в своей жизни, к новой попытке построить счастье. Алевтина тоже заметно повеселела, видя, как её сын вновь обретает смысл жизни.

Но однажды вечером, когда Алевтина готовила ужин, а Дима вернулся с работы и только собирался позвонить Наташе, раздался громкий стук в дверь. Алевтина вытерла руки о передник и пошла открывать. На пороге стояла Таисия. На руках у неё был маленький свёрток, туго завёрнутый в одеяло. Её лицо было бледным, а в глазах светилась решимость, смешанная с отчаянием.

— Дима дома? — спросила она, не обращая внимания на выражение удивления и недовольства на лице Алевтины.

Не успела Алевтина ответить, как Дима уже сам вышел в коридор, услышав знакомый голос, и замер на месте, увидев её с ребёнком на руках.

— Тася? Что ты здесь делаешь?

— Это твой сын, — произнесла она тихо, как будто выпустив из груди тяжёлый груз.

— Что? — Дима сделал шаг назад, его лицо побледнело.

— Я не собиралась возвращаться, — продолжила она, не дав ему времени осознать происходящее, — но когда он родился... В общем, мне больше некуда пойти.

Комната вдруг замерла в звенящей тишине. Алевтина застыла у дверного проёма, не в силах поверить в услышанное. Её взгляд метался от Таси к Диме, от младенца к Тасе. Что-то было не так, и её сердце тревожно билось в груди.

Дима долго смотрел на ребёнка, затем осторожно взял его на руки и в этот момент в его сердце что-то дрогнуло. Он почувствовал, как к нему возвращаются давно забытые чувства: ответственность, забота, привязанность.

— Как его зовут? — тихо спросил он, поглаживая щёчку младенца.

— Никита, — ответила Таисия. — Я назвала его в честь твоего отца.

Алевтина не выдержала, подошла поближе, разглядывая малыша. Большие черные глаза, густые ресницы, смуглая кожа.

— Дима, это не может быть твой сын, — её голос дрожал. — Он же не похож на тебя совершенно.

Но Дима не слушал. Он был поглощён своими чувствами. Всё остальное вновь перестало иметь значение.

— Я не могу его оставить, мама, — твёрдо сказал он, глядя на ребёнка. — Это мой сын, я обязан заботиться о нём. И я заберу заявление на развод.

Алевтина почувствовала, как земля уходит у неё из-под ног. Всё, что они с Димой планировали, всё, на что она надеялась, рухнуло в одно мгновение.

Несколько месяцев прошли в тяжёлой атмосфере. Алевтина с каждым днём всё больше и больше чувствовала нарастающее недовольство. Дом, который когда-то был для неё уютным и тёплым, теперь наполнялся напряжением и холодом. Она пыталась улыбаться ради Димы, но Таисия, снова поселившаяся под их крышей, делала каждый день невыносимым. Она была непредсказуемой, капризной, и, казалось, только терпела Диму ради удобства.

Дима, в свою очередь, полностью погрузился в роль отца. Он много времени проводил с Никитой, не замечая недовольства Алевтины и холодности Таси. Ему казалось, что всё наконец-то встало на свои места. Он считал, что может всё исправить и вернуть былую гармонию в свою жизнь. Но на самом деле это был самообман.

Однажды вечером, когда все сидели за ужином, в дверь позвонили. Алевтина насторожилась.

— Я открою, — сказала она, направляясь к двери.

На пороге стоял мужчина. Высокий, крепкий, смуглый, с суровым выражением лица и прищуренными карими глазами. Весь его облик внушал тревогу.

— Тася здесь? — его голос прозвучал резко, почти приказным тоном.

Алевтина молча отступила, давая ему пройти. Тася, увидев его, побледнела, но быстро взяла себя в руки.

— Что ты здесь делаешь? — её голос был испуганным, но сдержанным.

— Я пришёл за тобой, — твёрдо ответил мужчина, оглядывая кухню и остановив взгляд на Диме, который сидел с ребёнком. — И за своим сыном!

— Что? — Дима медленно поднялся со стула, пытаясь осознать происходящее.

— Это неправда, — прервала его Тася, нервно потирая руки. — Он родился в нашем браке и, по закону, это ребёнок Димы. Ты сам отказался от него.

Мужчина приблизился к Тасе, почти вплотную. Его взгляд стал жёстче, а голос холоднее.

— На бумаге может оно и так, но родной отец ребенка - я. И я хочу, чтобы ты взяла сына и пошла со мной. Мы уезжаем.

Таисия нервно сглотнула и, наконец, сломалась под этим давлением. Она посмотрела на Диму, но в её глазах не было ни любви, ни привязанности, только усталость и боль.

— Я ухожу, Дима, — тихо произнесла она, опустив глаза в пол.

Дима стоял, будто вкопанный, не в силах что-либо сказать. Жизнь снова рухнула в одно мгновение. Он только молча наблюдал, как Тася собрала вещи, взяла Никиту на руки и вышла за дверь вместе с тем незнакомцем.

С этого момента жизнь для Димы окончательно потеряла смысл. Алевтина пыталась как-то поддержать сына, но её попытки были тщетными. Дима был погружён в глубокую депрессию, и ничто не могло его вытянуть из этого состояния.

Но когда Тася подала на алименты, заявив, что раз по документам он отец её ребёнка, то обязан платить, Дима встрепенулся. Это стало для него последней каплей. Он больше не мог терпеть эту несправедливость и решил бороться за своё право на правду.

Он оформил официальный развод и подал документы на проведение теста ДНК, чтобы доказать, что он не отец Никиты. Это стало для него важным шагом, возможно, первым настоящим действием за долгое время. Когда пришли результаты теста, подтвердившие отсутствие родства, Дима почувствовал некоторое облегчение, но это было лишь временной передышкой.

В глубине души он понимал, что больше не хочет жить в прошлом. Ему нужно было двигаться вперёд. И первое, о чем он вспомнил, - Наташа. Она всегда была рядом, поддерживала его, любила, несмотря ни на что. Он решил, что пришло время восстановить эту связь.

Однажды вечером, собравшись с духом, Дима подошёл к матери.

— Мама, я решил сделать предложение Наташе, — сказал он уверенно.

Алевтина посмотрела на сына с тревогой. Её сердце сжалось от беспокойства. Она любила Наташу как родную дочь и видела, как та страдала всё это время.

— Димочка, — начала она мягко. — Может, не стоит?

Дима нахмурился.

— Я уже слишком долго ждал, мама, — ответил он, решительно вставая. — Я не могу снова её потерять.

– Но ты ведь понимаешь, как ее обидел, Дима, теперь трудно все исправить, ну не рви ей душу.

Но Дима не слушал мать. Он пообещал, что сделает все, чтобы Наташа простила его, будет молить прощения, будет ждать хоть всю жизнь. Он быстро прошагал к двери.

— Не ходи туда, сынок, она уже с другим… — резко вырвалось у Алевтины, когда Дима был уже на пороге. Её слова пульсировали гулким эхом.

— Что? — Медленно произнес Дима.

— У неё скоро свадьба, — тихо сказала она, опуская взгляд. — Не стоит снова портить ей жизнь, Димочка. Она слишком долго тебя ждала и все прощала.

Дима почувствовал, как земля уходит из-под ног. Все его надежды и мечты снова рассыпались на мелкие осколки. Ошибки, которые он совершил, оказались непоправимыми. Он понял, что искал счастье не там, где нужно, но теперь было слишком поздно что-либо исправить.

Сердце его сжалось от боли, но он знал, что должен отпустить Наташу. Она заслуживала лучшего. И он понимал, что больше не сможет быть частью её жизни.

Дима пока не знал, что ему делать дальше, но непоколебимо верил, что мечты о бизнесе он непременно реализует, и дачу матери подарит, и сделает все, чтобы больше на ее глазах не видеть слез.