Филиппок

Глава четвёртая

Следующим утром дверной звонок раздался очень рано. Есения с трудом сообразила, что происходит вообще. Накинула халат поверх пижамы и, поежившись от холода, прошлепала в коридор. На пороге стояли трое незнакомцев – грузная женщина средних лет с короткой стрижкой и тяжелыми роговыми очками, сидящими на вздернутом носу; молоденькая девица в юбке, которую так и назвать-то было трудно, и мужчина, в непонятной форме – толи охранник, толи просто так надел, для убедительности.

— К нам поступила информация, что вы скрываете чужого ребенка, сбежавшего из детского дома два месяца назад, — басовито сказала женщина, поправляя очки, а вторая, молоденькая, то и дело дергала свою юбку, явно испытывая от этого дискомфорт.

— А вы, собственно, кто? — Спросила Есения, не собираясь сдаваться так просто.

— Мы из детского дома, — Ответила все та же женщина. И с представителем опеки — Кивнула она на девицу в мини. — Отдайте мальчика, вы незаконно удерживаете его.

— Никого я не удерживаю, вы ошиблись, — резко сказала Есения, и уже хотела захлопнуть дверь, когда все трое повернули головы в сторону лестницы, и тут же из-за поворота вышел полицейский.

Не говоря ни слова, он вопросительно взглянул на старшую из присутствующих, а та кивнула на Есению:

— Не признается!

Полицейский предъявил служебное удостоверение и, выдержав паузу, наконец, заговорил:

— За незаконное удержание ребенка вы можете срок получить. В ваших интересах мальчика отдать представителям детского дома.

— Я его не удерживаю, — снова повторила Есения.

— Но он пропал два месяца назад, а вы не сообщили в соответствующие органы, что он находится у вас. Значит, удерживаете.

— Да я его только вчера, — Есения запнулась, сократив срок пребывания Филиппа у нее, но продолжила смело, — Нашла, его мальчишка обижал. Хотела помочь найти родных и отвезти в семью. Я и сейчас хочу ему помочь. Пожалуйста, пусть он останется пока со мной, я напишу расписку, под мою ответственность. Мальчик напуган очень, ну зачем его опять травмировать?

Представительница детского дома поправила очки и фыркнув, процедили сквозь зубы:

— Нашлась, спасительница, так мы и поверили… Вот не нашлись бы люди добрые, не сообщили, кто ж знает, куда ты его определить могла… Не просто так в квартире прятала.

— Я никого не прятала, — уверенно ответила Есения и посмотрела на полицейского, — Ну, может, можно?

Тон ее звучал почти умоляюще, но представитель законопорядка только головой помотал.

— Где можно протокол составить?

И Есения обреченно отступила, как бы приглашая компанию войти.

— В кухню проходите, — сказала и поспешила к Филиппу.

Мальчик крепко беззаботно спал, и так защемило сердце, от одной только мысли, что его теперь ждет. Она погладила его по голове и тихо прошептала:

— Филечка, пора вставать. Котеночек, просыпайся. Филипп…

Мальчик заворочался и приоткрыл глаза:

— Мы поедем Борю искать?

— Нет, малыш, — Сеня виновато покачала головой и сомкнула крепко губы, стараясь подобрать слова,— Видишь ли, там за тобой пришли. В детском доме как-то узнали, что ты у меня и хотят тебя забрать, — И заметив блеснувшие слезы в его доверчивых глазах, быстро продолжила, — Но я обещаю, что я тебя оттуда заберу, и Борю я найду… Обязательно. Только ты обещай мне, что ты не сбежишь, будешь ждать. Ведь если ты сбежишь, мы с Борей, может быть, не сможем отыскать тебя, а так мы будем знать, где ты и долго ты там не пробудешь. Обещаешь? Я тебя не обману. И буду каждый день к тебе приезжать. Ты мне веришь, Филипп?

Она не сдержалась и, обняв мальчика, смахнула украдкой слезу.

— Ты веришь мне? Ты будешь ждать?

А Филька только молча кивал, и слезы градом капали из глаз.

— Вот тут подпишите, — Полицейский бесцеремонно вошел в комнату и протянул Есение бумагу и ручку, — Вот тут… А завтра жду вас с утра для дачи показаний у себя в участке. Идем, пацан!

— Не плачь, Филлипок — Есения погладила его по голове и шепнула на ушко, — Совсем недолго нужно потерпеть, а я к тебе приеду обязательно…

Мальчик спрыгнул с кровати и, опустив печальный взгляд, поплелся вслед за полицейским, едва передвигая ноги и отчаянно борясь с желанием сбежать прямо сейчас.

Только когда дверь захлопнулась, Есения начала соображать и первым делом позвонила Вадику:

— Есень, ну ты чего в такую рань? Случилось что? — сонным голосом пробормотал он и, услышав обвинения в свой адрес, тут же проснулся, — Ты чего, с дубу рухнула? Да не звонил я никуда… Мало ли, чего я там наговорил. Послушай, не звонил я! Не зво-нил!

Но Есения не собиралась его слушать. В этот момент она почувствовала отторжение к человеку, которого как ей казалось, любила и хотела провести с ним весь свой жизненный век. Но он оказался не просто предателем, он еще и лжец, трусливый и циничный, как же раньше она этих черт его не замечала?!

— Имей смелость хотя бы признаться, иначе я даже память о тебе не смогу сохранить. Ты останешься в моих глазах навсегда последним поддонком. Не смей мне больше ни звонить, ни приходить. Ты для меня не существуешь!

Есения сбросила вызов и поспешила собраться. Ей нужно было спасать Филиппка, она обещала. И во что бы то ни стало, Борьку она непременно розыщет.

Вызвав такси, она снова отправилась на улицу Кулагина. В этот раз у подъезда сидела старушка. Присев с ней рядом, Сеня сразу начала разговор, но с отвлеченной темы:

— Как здоровье ваше? — Бабушка удивленно на нее посмотрела и, поняв, что ею кто-то заинтересовался, рассказала все, что наболела, а потом удовлетворенно вздохнула и тоже задала вопрос.

— А ты, милая, к кому? Я тут тебя не видала. Иль новенька? В какой квартире?

Есения покачала головой.

— Да нет, бабуль, я парня своего ищу. Борьку. У него еще братишка младший есть. Обещал жениться, а сам сбежал. С трудом вот адрес разузнала, а квартиру не сказали мне. Вы не подскажите?

Сначала Сене и самой было смешно, но вспомнив взгляд Филиппа этим утром, от веселья не осталось и следа. Слезинка покатилась по щеке так кстати. Старушка с сочувствием вздохнула, отвернулась на секунду, снова повернулась и, слегка наклонившись к Сене, начала говорить, будто рассказывает страшную тайну:

— Так нету Борьки тут…

— А где он? — прошептала Сеня.

Старушка развела руками:

— Кто ж знает… Как сквозь землю провалился. Вот был, был, а одним утром и нету… Он всегда Филиппка-то в детсад уводил, а тут мальчонка по двору один слоняется. Где брат твой, спрашиваем, он плечами пожимает. Он же работал днем, потом мальчонку с сада приводил и снова убегал на подработки. А тут как пробежал вот вечерком, поздоровался еще со мной, ой, парень он чудесный, ну и все, как возвращался, не видала я. А только шум какой-то слышала под окнами, а темень уж была. Ну, вот и все, пропал твой парень, не бросал тебя, не думай. А Фильку после этого опека забрала, это все Танька постаралась. Мы б все соседи приглядели за мальцом, а эта ведьма, тьфу, за Борькой бегала, а он на нее не глядел. Она все думала, что брат ему мешает личную жизнь налаживать, — старушка внимательно оглядела Сеню и кивнула, — а у него, выходит, вон какая невеста была, ну понятно, ни чета ты Таньке этой. Ну да ладно, Бог судья, но малого она сбагрить постаралась. А вот Борька где, никто не знает до сих пор.

— А что же, никто не заявлял о пропаже человека?

— Как же, Танька-то и заявляла. Сказала – ищут. Только сколько можно-то искать?

— Бабуль, а вы фамилию Бориса можете сказать? А то мы как-то имена только и знали, не думала же я, что так случится. Хоть фамилию узнать, я б тоже написала заявление.

Старушка напряглась, будто пыталась вспомнить, но не получалось.

— Ннет, не скажу миленькая, не знаю даже. Тут хозяином отец их был, так его знаю – Васильев, — бабушка ударила ладошкой по лбу, — Тьфу ты ну ты, лапти гнуты. Раз отец Васильев, значит и они. Васильевы, стало быть и Петровичи… Хороший тоже был мужик Петро, один сынов воспитывал, да только вот болезнь скосила, мало пожил. А Борюсик заменил отца для Фильки, только сам вот тоже сгинул. Тьфу-тьфу-тьфу… Глядишь, отыщется. — Поняв, что ляпнула не то, старушка бросила на Сеню виноватый взгляд, — Всякое бывает. Вон, из девятого дома Максимку семь годков искали, а потом пришел – худуууущий весь, больной, едва сбежал – в рабство увезли средь бела дня прям с улицы, вот так. Господи, сохрани.

Старушка перекрестилась, а Есения поднялась со скамейки.

— Спасибо вам большое! Будьте здоровы! До свидания!

— Не думай, милочка, не бросил тебя Борька, сам пропал…

Есения уже ушла, а та все причитала: «Даст Бог, отыщется… Спаси и сохрани»…